При рассмотрении требований о применении последствий недействительной сделки, совершенной непосредственно с собственником имущества, суд не должен принимать во внимание добросовестность лица, приобретшего имущество по такой сделке.
С начала формирования современной системы гражданского законодательства защита добросовестных участников гражданского оборота находится в центре внимания юридического сообщества как на уровне теоретического осмысления проблемы, так и при разрешении конкретных судебно-арбитражных споров. В последние годы основной тенденцией правового регулирования стало усиление позиций добросовестных приобретателей имущества.
Безусловно, ключевую роль для такого усиления сыграло Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, P.M. Скляновой и В.М. Ширяева" (далее - Постановление N 6-П), а также поправки в Гражданский кодекс РФ и Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (внесенные Федеральным законом от 30 декабря 2004 г. N 217-ФЗ). Вместе с тем анализ арбитражной практики свидетельствует о том, что в правоприменении отсутствуют единые подходы к ряду проблем, связанных с теми или иными аспектами добросовестного поведения участников гражданского оборота. На одной из таких проблем автор хотел бы остановиться более подробно.
Ключевая позиция КС РФ, в соответствии с которой добросовестные приобретатели получили защиту от иска собственника о применении последствий недействительности сделки (ст. 167 ГК РФ), изложена в п. 3.1 Постановления N 6-П, устанавливающего следующее: "...права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК Российской Федерации основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.)".
Превратное понимание данного правового установления привело к тому, что собственнику отказывалось как в требовании о признании недействительной сделки (сделок) по отчуждению спорного имущества, так и в требовании о применении последствий недействительности данной сделки (сделок) со ссылкой на добросовестность последнего приобретателя. Неправомерность такой позиции обосновывалась автором настоящей статьи на страницах газеты "Бизнес-адвокат" (см.: Сделка по совести // "БА". 2005. N 18). Один из выводов указанной статьи лучше всего можно выразить следующей цитатой из судебного акта: "Исследование арбитражными судами добросовестности сторон при совершении оспариваемых договоров купли-продажи противоречит ст. ст. 166, 168 Гражданского кодекса РФ, так как добросовестность не влияет на действительность сделок..." (Постановление ФАС Уральского округа от 28 июля 2005 г. N Ф09-1236/04-С3). Более пристальное исследование проблемы позволяет сделать вывод о том, что в некоторых случаях добросовестность, проявленная субъектом гражданского оборота при приобретении имущества, не может предотвратить и применение механизма реституции, установленного ст. 167 ГК РФ.
Суть проблемы состоит в том, что в соответствии со ст. 302 ГК РФ добросовестное приобретение имеет место, когда приобретатель не знает и не может знать о том, что приобретает имущество у лица, которое не имеет права его отчуждать. Из содержания указанной нормы явствует, что ГК РФ охватывает понятием "добросовестный приобретатель" только тех участников оборота, которые приобрели имущество у неуправомоченного лица, которое не могло отчуждать имущество, а не у собственника. На данное обстоятельство указывал КС РФ в Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П, отмечая, что "добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество". Таким образом, понятия "добросовестное приобретение" по смыслу ГК РФ и просто "добросовестное поведение" субъектов гражданского оборота не совпадают по своим объемам: второе является более широким и включает в себя первое. Иными словами, действуя при приобретении имущества вполне добросовестно, лицо не всегда может возразить требованиям о возврате данного имущества в порядке реституции (ст. 167 ГК РФ), основываясь на том, что оно является добросовестным приобретателем.
Речь идет о тех случаях, когда имущество было приобретено непосредственно у собственника, но сделка была совершена с тем или иным нарушением закона, являющимся основанием для признания ее недействительной (ст. 166 ГК РФ). Лицо, приобретающее имущество по такой сделке, может и не знать о том, что у сделки имеются пороки, которые в дальнейшем могут послужить основанием для признания ее недействительной, т.е. действовать вполне добросовестно. Например, заключая сделку, которая являлась крупной для контрагента, приобретатель удостоверился, что решением полномочного органа данная сделка была одобрена; вместе с тем впоследствии названное решение было признано судом недействительным. Однако такого рода добросовестность никак не влияет на возможность применения последствий недействительности сделки в виде возврата сторонами всего полученного по ней.
В подтверждение вышеизложенного сошлемся на позицию, которую занял ФАС Московского округа: "Нежилое помещение заявитель приобретал у собственника, но с нарушением закона, следовательно, положения ст. 302 ГК РФ к нему применены быть не могут, поскольку добросовестное приобретение имущества возможно не у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество и при наличии определенных условий" (Постановление от 3 декабря 2003 г. N КА-А40/9720-03).
Аналогичную позицию занял ФАС Поволжского округа, указавший следующее: "Довод суда первой инстанции о том, что ответчик является добросовестным приобретателем, является ошибочным, поскольку в данном случае имущество приобретено у собственника. Добросовестное приобретение же в смысле статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество..." (Постановление от 6 июля 2004 г. N А12-4269/03-С49).
Тот же суд, рассматривая схожий спор, более пространно высказался касательно обозначенной проблемы: "Вместе с тем вывод суда о том, что СПК имени В.И. Ульянова является добросовестным приобретателем и имущество у него не может быть изъято в порядке реституции, является ошибочным. В соответствии с абзацами 4, 6 пункта 3.1 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. N 6-П применение последствий недействительности сделки в форме двусторонней реституции по общему правилу не ставится в зависимость от добросовестности сторон, а добросовестность приобретения в смысле статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможна только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество. В данном случае имущество было приобретено у собственника, в связи с чем, по смыслу указанного Постановления Конституционного Суда Российской Федерации, должна применяться не виндикация, предусмотренная статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, а реституция, применение которой не зависит от добросовестности приобретателя" (Постановление ФАС Поволжского округа от 21 сентября 2004 г. N А72-8565/О3и563).
Отметим, что единства в судебно-арбитражной практике в отношении вопроса о возможности наделения покупателя по недействительной сделке, совершенной непосредственно с собственником, статусом добросовестного приобретателя, не прослеживается. В ряде споров суды отказывались применять последствия недействительности по мотиву добросовестности приобретателя (см. Постановление ФАС Дальневосточного округа от 1 июля 2003 г. N ФО3-А04/03-1/1485; Постановление ФАС Московского округа от 21 декабря 2004 г. N КГ-А41/12055-04), что противоречит как содержанию ст. 302 ГК РФ, так и вышеизложенной правовой позиции Конституционного Суда РФ. Примечательно, что под лицами, не имеющими права отчуждать имущество, судебная практика понимает не только лиц, отчуждающих чужое имущество как свое собственное, но и лиц, которые на правовых основаниях заменяют собственника при заключении сделки об отчуждении. Так, лицу, приобретшему имущество с публичных торгов в рамках исполнительного производства, суды дают защиту как добросовестному приобретателю (см. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29 октября 2003 г. N А66-3040; Постановление ФАС Поволжского округа от 19 февраля 2004 г. N А72-6932/02-А369).
Итак, при рассмотрении требований о применении последствий недействительной сделки, совершенной непосредственно с собственником имущества, суд не должен принимать во внимание добросовестность лица, приобретшего имущество по такой сделке. Указанное обстоятельство вообще не должно исследоваться судом. Но как быть, если собственником, являвшимся стороной по недействительной сделке, вместо реституционного заявлено требование о виндикации имущества? На практике такие, не совсем обычные, случаи имеют место (см. Постановление ФАС Московского округа от 11 июля 2005 г. N КГ-А40/5819-05-1, N КГ-А40/5819-05-2; Постановление ФАС Центрального округа от 20 февраля 2006 г. N А48-3266/05-10). При этом мотивом отказа в реституции является якобы имеющаяся у приобретателя добросовестность. По нашему мнению, в данном случае добросовестность лица, приобретшего имущество, не должна приниматься во внимание, а мотивом отказа в удовлетворении таких требований должно служить иное основание. Дело в том, что отношения сторон по недействительной сделке являются обязательственными.
На природу реституционных отношений как отношений обязательственных неоднократно указывал Высший Арбитражный Суд РФ: "При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить все в натуре - возместить стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Исходя из смысла статьи 307 Гражданского кодекса Российской Федерации указанные положения статьи 167 Кодекса свидетельствуют о наличии между Комибанком и Тверьуниверсалбанком обязательственных отношений, так как сторона, получившая исполнение по недействительной сделке, обязана произвести в пользу другой стороны определенные действия - возвратить полученное" (Постановление Президиума ВАС РФ от 8 февраля 2000 г. N 1066/99). В информационном письме от 21 декабря 2005 г. N 102 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 Гражданского кодекса РФ" Президиум ВАС РФ однозначно квалифицирует возврат полученного по недействительной сделке как обязательство. А обязательственное требование имеет приоритет над требованием вещным, на что неоднократно указывал ВАС РФ (см. п. 17 информационного письма Президиума ВАС РФ от 28 апреля 1997 г. N 13 "Обзор практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав"; п. 23 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. N 8). Следовательно, отказ в удовлетворении такого требования должен быть мотивирован не добросовестностью покупателя, а тем, что истцом избран ненадлежащий способ защиты своего права. Аналогичным образом должен разрешаться вопрос и в тех случаях, когда вместо требования о применении последствий недействительности сделки заявлен иск о признании права.
Обязательственный характер отношений сторон по недействительной сделке дает основания для достаточно неожиданного вывода: добросовестность не может препятствовать применению последствий недействительности сделки даже в том случае, если таковая совершена с лицом, не имевшим права отчуждать имущество, и требование об их применении заявлено самим неуправомоченным отчуждателем. КС РФ ограничил возможность применения последствий недействительности сделки только теми случаями, когда о таком применении заявляет "лицо, считающее себя собственником имущества". Право стороны по сделке заявлять требование о реституции Постановление N 6-П не ограничивает.
Весьма интересными в связи с изложенным являются выводы ФАС Западно-Сибирского округа от 27 января 2004 г. по делу Ф04/385-1402/А70-2003, в котором истец оспаривал договор и просил применить последствия его недействительности, распорядившись чужим имуществом вопреки ст. ст. 209, 218 ГК РФ: "Исходя из статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации ничтожная сделка является недействительной с момента ее совершения и не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, то есть обязанностью каждой из сторон является возвратить другой все полученное по сделке. Рассмотрев доводы ответчика о применении положений статьи 302 ГК РФ о добросовестности приобретения имущества по оспариваемой сделке, суд правомерно указал, что при наличии между сторонами обязательственных отношений институт добросовестного приобретения не применяется... Поскольку к правоотношениям по недействительной сделке не применяются положения о добросовестности сторон, суд правомерно отказал ответчику в применении ст. 10 ГК РФ...".
Как видим, даже будучи добросовестным приобретателем в строгом соответствии с нормами ГК РФ, лицо, получившее имущество, не получает защиты, основанной на данном обстоятельстве. Такое положение, безусловно, нельзя признать справедливым, поскольку возможность защиты, основанной на ссылке на добрую совесть, по сути ставится в зависимость от того, кем заявлено требование о применении последствий недействительности сделки.
Представляется, что отсутствие защиты лица, добросовестно полагавшего, что совершает законную сделку, от применения последствий недействительности сделки, дает в руки нечистоплотным контрагентам широкие возможности по аннулированию результата не устраивающей их сделки. Особенно остро данная проблема встает при применении норм корпоративного законодательства, связанных с особым порядком совершения сделок хозяйственными обществами. В связи с вышеизложенным можно положительно оценить предложения ряда известных цивилистов, направленные на введение в корпоративное законодательство понятия "добросовестный участник сделки" и предоставление ему защиты, аналогичной той, которая предоставлена добросовестному приобретателю.
Денис Катунин, стажер коллегии адвокатов "Московский юридический центр".
Источник: "Бизнес-адвокат", 2006, N 23
