Отдельно в Указании № 32\35 оговаривается, что освобождение из-под стражи лиц, подлежащих выдаче, может быть произведено только по указанию Генеральной прокуратуры Российской Федерации, после принятия решения об отказе в выдаче или при непоступлении в установленный срок запроса о выдаче, а также по решению суда.
В первых двух случаях, освобождение задержанных производится на основании соответствующих распорядительных писем Генеральной прокуратуры РФ, содержащих специальные прямые указания, адресованные прокурорам субъектов РФ (с последующей незамедлительной соответствующей переадресацией прокурорам на местах и начальникам следственных изоляторов) об освобождении конкретных лиц. Судебная же процедура, с последующим принятием решения по существу, представляется возможной лишь при наличии соответствующей жалобы, адресованной суду, исходящей от задержанного лица либо от его защитника.
Также, в Указании № 32\35 оговаривается ситуация, когда прокурорами на местах устанавливаются обстоятельства, исключающие выдачу задержанных (например, при установлении факта принадлежности задержанного лица к гражданству Российской Федерации). В этих случаях, прокуроры на местах вправе самостоятельно решать вопрос об освобождении задержанных из-под стражи, с последующим докладом соответствующим прокурорам субъектов Российской Федерации либо приравненным к ним военным или иным специализированным прокурорам.
На практике, подобное освобождение задержанного лица представителем районной прокуратуры предварительно оговаривается с соответствующим представителем городской прокуратуры, занимающимся вопросами экстрадиции. После освобождения районный прокурор обязан представить в прокуратуру города (т.е. прокуратуру Субъекта федерации) материал экстрадиционной проверки в полном объеме с мотивированным заключением о том, в связи с чем задержанное лицо не подлежало выдаче.
Как уже упоминалось выше, особо в Указании № 32\35 отмечается, что при установлении фактов совершения лицами, не подлежащими выдаче, особо тяжких преступлений (терроризм, убийство, бандитизм и т.п.), не допускать проявлений формализма, немедленно извещать инициаторов розыска для срочной постановки перед компетентными органами запрашивающего государства вопроса о направлении ими поручений и уголовных дел в Генеральную прокуратуру Российской Федерации об уголовном преследовании этих лиц на территории России.
В случаях положительного решения Генерального прокурора РФ или его заместителя о выдаче лица для уголовного преследования иностранному государству, в соответствии с частью 4 статьи 462 УПК РФ, Указание № 32Y35 обязывает прокуроров на местах, при получении соответствующего поручения прокуратуры субъекта РФ, письменно уведомлять содержащееся под стражей лицо о принятом в отношении него Генеральным прокурором РФ или его заместителем решении о выдаче иностранному государству. Как видно, Генеральный прокурор РФ, таким образом, делегирует подчиненным прокурорам свои обязанности, предусмотренные частью 5 статьи 462 УПК РФ, относительного письменного уведомления лица о принятом решении о выдаче, с разъяснением 10-ти суточного срока обжалования данного решения в суд в порядке, предусмотренном статьей 463 УПК РФ.
В Указании № 32\35 особо акцентируется внимание на необходимости усиления прокурорского надзора за своевременным исполнением решений о выдаче лиц, задержанных в порядке межгосударственного и международного розыска. Так, о каждом случае невыполнения либо несвоевременного их исполнения, а также о каждом случае освобождения данных задержанных лиц, в том числе и судом, прокуроры на местах обязаны незамедлительно докладывать в отдел экстрадиции Международно-правового управления Генеральной прокуратуры РФ.
Прокуроров субъектов РФ, осуществляющих ведомственный контроль за деятельностью прокуроров на местах и координирующих их действия по вопросам проведения экстрадиционных проверок, Указание № 32\35 в свою очередь обязывает:
- систематически проверять законность принимаемых территориальными прокурорами решений об освобождении лиц, не подлежащих выдаче другим государствам (эта систематичность, по сути, заключается в доскональной проверке каждого материала с заключением районной прокуратуры, поскольку все без исключения материалы экстрадиционной проверки, после их подготовки районным звеном и до направления в Генеральную прокуратуру РФ, субординационно проходят через прокуратуру соответствующего субъекта РФ);
- при получении от территориальных прокуроров материалов экстрадиционных проверок в отношении задержанных лиц, проверять полноту проведения проверочных мероприятий, обоснованность выводов о гражданской принадлежности задержанных, наличии препятствий к выдаче и в течение трех дней направлять эти материалы в Международно-правовое управление Генеральной прокуратуры РФ со своими заключениями по перечисленным выше вопросам (здесь подобное заключение облекается в форму сопроводительного письма информационного характера, с указаниями полных данных о личности задержанного, оснований задержания, месте содержания под стражей и краткого резюме о наличии либо отсутствии препятствий к последующей выдаче. Данное письмо готовится зональным прокурором соответствующего управления. Применительно к городской прокуратуре Санкт-Петербурга, вопросами экстрадиции занималось и занимается в настоящее время, в основном Управление по надзору за расследованием преступлений в органах внутренних дел и юстиции. Направляется данное письмо на имя начальника отдела экстрадиции Международно-правового управления Генеральной прокуратуры РФ за подписью прокурора города либо его заместителя);
- при получении из Генеральной прокуратуры РФ по каналам быстрой связи сообщений о принятии Генеральным прокурором РФ или его заместителем решений о выдаче лиц другим государствам, обеспечивать через территориальных прокуроров незамедлительное - в течение 24 часов, письменное уведомление о данном решении задержанного (здесь задействуется как телефонная и факсимильная связь, так и курьеры).
Роль же подразделения Генеральной прокуратуры РФ, в частности отдела экстрадиции Международно-правового управления, в соответствии с Указанием № 32\35, заключается в том, чтобы:
- при удовлетворении запроса о выдаче своевременно принимать меры к уведомлению запрашивающей стороны, задержанного лица (через соответствующего прокурора субъекта РФ), заинтересованных федеральных ведомств о принятом решении, давать поручения об организации передачи выдаваемых лиц представителям правоохранительных органов запрашивающих государств;
- в тех случаях, когда ходатайство о выдаче не подлежит удовлетворению, подготовить проект уведомления об этом в компетентный орган запрашивающего государства с указанием мотивов отказа.
При исследовании роли органов прокуратуры в осуществлении процедуры выдачи лица для уголовного преследования или исполнения приговора в рамках российского уголовного судопроизводства, мне, как бывшему сотруднику прокуратуры субъекта РФ (городской прокуратуры Санкт-Петербурга), занимавшемуся вопросами экстрадиционных проверок в повседневной практической деятельности, более близка точка зрения заместителя прокурора Рязанской области Шемонаева П. о том, что «с ежегодным возрастанием числа ходатайств о выдаче иностранных граждан и лиц без гражданства, совершивших преступления на территории других государств, данное направление прокурорской деятельности становится самостоятельным». И действительно, согласно статистическим данным Генеральной прокуратуры Российской Федерации, в Международно-правовое управление за период 2002-2004 г.г. и за 1-е полугодие 2005 года поступило 10182 запроса иностранных государств о выдаче лиц, по которым принято положительных решений о выдаче - 4276. Следует полагать, что остаток - 5906, приходится на решения, связанные с отказом в выдаче либо с ее отсрочкой, а также на запросы (применительно к последнему полугодию), находящиеся в стадии экстрадиционной проверки.
Анализируя деятельность органов прокуратуры Санкт-Петербурга по вопросам экстрадиции, можно отметить, что эту деятельность еще в середине 90-х годов выделить в некий самостоятельный предмет ведения было достаточно проблематичным. Однако к концу 90-х годов, при отмечавшейся тенденции резкого возрастания количества рассматриваемых ходатайств иностранных государств о выдаче лиц, задержанных на территории Санкт-Петербурга, предмет экстрадиции, как уже упоминалось выше, все еще являлся для органов прокуратуры (в особенности для районных прокуратур) нововведением. Систематически отмечались нарушения и ошибки при подготовке документов экстрадиционной проверки, которые частично были вызваны и имевшимися пробелами в действовавшем уголовно-процессуальном законодательстве.
В целях обеспечения надлежащей правоприменительной практики на местах по указанному направлению деятельности, прокуратурой Санкт-Петербурга систематически проводились и проводятся в настоящее время обобщения практики применения УПК РФ и нормативных актов Генеральной прокуратуры РФ, касающихся вопросов осуществления международного сотрудничества и оказания правовой помощи по уголовным делам в части процедуры экстрадиции. Результаты доводятся до сведения районных прокуроров Санкт-Петербурга путем направления соответствующих информационных писем и проведения с сотрудниками прокуратур специальных занятий, на которых в том числе освещаются и положения международных договоров.
Вместе с тем, следует отметить, что аналогичные проблемы имели место не только в Санкт-Петербурге, но и в остальных Субъектах Российской Федерации, где дела, предположительно, обстояли еще хуже.
В частности, констатировалось, что «неподготовленность работников правоохранительных органов России к непосредственному применению положений международных договоров... обусловлена плохой информированностью о наличии и содержании конвенций, недостаточной профессиональной подготовкой, психологической неготовностью к применению положений конвенций в повседневной практической деятельности». В соответствии с представленными выше статистическими данными Генеральной прокуратуры Российской Федерации, можно заключить, что в настоящее время во многих регионах России наработана уже достаточно богатая практика проведения экстрадиционных проверок и направления соответствующих пакетов документов в Генеральную прокуратуру РФ, в связи с чем недочеты правоприменительной практики постепенно должны снижаться.
Ведя речь о процедуре экстрадиционной проверки, не умаляя главенствующую координирующую роль органов прокуратуры, необходимо отметить достаточно важную роль при осуществлении комплекса проверочных мероприятий (установлении, задержании, этапировании и передаче лиц, числящихся в межгосударственном или международном розыске) служб российских органов внутренних дел, деятельность которых также координируется различными документами как международного, так и сугубо внутриведомственного характера.
Так, применительно к Минской конвенции, межгосударственные взаимоотношения Министерств внутренних дел государств-участников данного многостороннего договора регулируются специальным документом - Соглашением от 17 февраля 1994 года «О порядке передачи и транзитной перевозке лиц, взятых под стражу».
По положениям указанного Соглашения, направление территориальными органами внутренних дел специального конвоя в другие государства ближнего зарубежья возможно только после получения из Генеральной прокуратуры Российской Федерации соответствующего подтверждения о наличии согласия на выдачу запрашиваемого лица. Выезд может быть разрешен лишь Министерством внутренних дел РФ после уведомления им Министерства внутренних дел запрашиваемого государства о составе и полномочиях спецконвоя, а также при согласовании времени прибытия конвоя и пункта передачи арестованного. Сообщение о произведенной передаче и получении выданного лица российской стороне, должно быть незамедлительно направлено исполнителем в Генеральную прокуратуру РФ.
Действия, направленные на последующую выдачу лиц, регламентируются и такими документами, как утвержденной 30 января 2002 года Советом министров внутренних дел государств-участников Содружества Независимых Государств Инструкцией «О едином порядке осуществления межгосударственного розыска лиц» и Приложением к приказу МВД РФ от 11 января 1994 года № 10 - Инструкцией «О порядке исполнения и направления органами внутренних дел Российской Федерации запросов и поручений по линии Интерпола».
Как следует из указанной Инструкции, Российское НЦБ Интерпола взаимодействует с правоохранительными органами зарубежных стран по борьбе с преступлениями. Кроме того, Интерпол принимает участие при производстве уголовно-процессуальных действий по раскрытию и расследованию преступлений, аресте и выдаче разыскиваемых лиц. Действуют и более узкие соглашения, например, как Соглашение между Прокуратурой Российской Федерации и Генеральной прокуратурой Украины «О правовой помощи и сотрудничестве» 1993 года, где помощь и сотрудничество осуществляются и посредством содействия сторонами друг другу в розыске лиц, совершивших преступления, а также в этапировании арестованных и осужденных.
В Соглашении «О взаимодействии министерств внутренних дел Независимых Государств в сфере борьбы с преступностью» 1992 года, где речь идет также об осуществлении сотрудничества, то наряду с другими направлениями, сотрудничество выражается и в розыске преступников, лиц, скрывшихся от следствия и суда или отбытия наказания. Отношения с полицейскими властями стран так называемого Дальнего зарубежья, урегулированы Письмом МВД РФ № 1-2548 от 01 июля 1992 года «О прямых контактах с полицейскими органами зарубежных стран», где официальным каналом контактов признано НЦБ Интерпола в России. Частично вопросы сотрудничества затронуты и в более позднем документе - Положении «О представителях МВД РФ в зарубежных государствах», утвержденном Постановлением Правительства РФ № 10 от 01 мая 1995 года, а примером документа более узкой специализации может служить Протокол о сотрудничестве между МВД Российской Федерации и МВД Французской республики 1992 года, где согласованы вопросы сотрудничества относительно выявления мест нахождения лиц, скрывающихся от уголовного преследования, находящихся под следствием, а также обеспечения сохранности документов и других вещественных доказательств, имеющих отношение к совершению преступления.
Разумеется, подобное сотрудничество не всегда неминуемо ведет к выдаче лиц, совершивших преступления, но в случае положительного решения данного вопроса, оно является необходимой составной частью предварительной работы правоохранительных органов договаривающихся стран по установлению лиц, а впоследствии и по их возможной выдаче.
О задержании разыскиваемого лица под стражу до получения требования о выдаче, запрашиваемая сторона незамедлительно уведомляется государством-исполнителем в лице его компетентных органов. Действия сотрудников органов внутренних дел на местах при обнаружении и задержании разыскиваемых лиц, также подробно регламентируются соответствующими внутриведомственными документами.
Так, например, для сотрудников подразделений ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, этим документом является Приложение № 2 к Приказу № 347 от 25 мая 1999 года ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области - Инструкция «О порядке действия оперативного дежурного территориального отдела (отделения) милиции и горрайоргана внутренних дел при доставлении либо задержании лиц, находящихся в межгосударственном розыске».
В данной Инструкции даются четкие указания о том, какие именно службы МВД подлежат извещению о задержании лица при установлении факта его нахождения в межгосударственном розыске, в какой форме и в какой срок необходимо известить инициатора розыска, какие документы необходимо составить и какие действия произвести (составление справочных карточек, дактилоскопирование, фотографирование, регистрация данных в журнале учета информации и др.). Особо выделены указания о запрете на водворение в изолятор временного содержания (ИБС) граждан Российской Федерации и о запрете выдачи задержанных лиц прибывшему конвою из МВД стран СНГ без предварительного получения на то соответствующего разрешения Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Вопросы заключения задержанного лица под стражу и его содержания под стражей до решения вопроса Генеральным прокурором РФ либо его заместителем о выдаче, до настоящего времени еще не в полной мере урегулированы российским уголовно-процессуальным законом.
Как уже упоминалось выше, применительно к Указанию № 32\35 Генерального прокурора РФ, а также по общему правилу, предусмотренному в международных договорах о выдаче, в случае, если запрос о выдаче задержанного лица не поступит в течение срока, предусмотренного для задержания законодательством страны, где такое лицо задержано, оно должно быть освобождено до получения требования о выдаче.
Из этого следует, что лицо, выдача которого требуется, по предварительному запросу может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. Основанием для ареста в таких случаях является информация (розыскной циркуляр) о международном (для стран-участниц Минской конвенции - межгосударственном) розыске запрашиваемого лица в связи с совершением им преступления, влекущего выдачу; копия постановления о взятии под стражу (либо копия приговора, вступившего в законную силу), а также указание на то, что оформленный надлежащим образом запрос о выдаче будет представлен дополнительно. В УПК РФ такое положение отсутствует, и практика идет по пути непосредственного применения норм международного договора.
Сведения о розыске того или иного лица устанавливаются по соответствующим базам данных информационных центров МВД, к розыскной работе при необходимости подключается НЦБ Интерпола.
В соответствии с частями 1,2 статьи 466 УПК РФ, прокурор решает вопрос о необходимости избрания данному лицу соответствующей меры пресечения для его последующей выдачи в установленном порядке.
Положительное решение вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством РФ, относится к компетенции федерального суда общей юрисдикции. Поэтому, когда к запросу о выдаче уже прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, прокурор, в соответствии с частью 2 статьи 466 УПК РФ, вправе самостоятельно, без участия российского федерального суда, избрать в отношении задержанного лица меру пресечения в виде заключения под стражу либо домашнего ареста (практика избрания последней отсутствует).
При этом в комментарии закона делается оговорка о том, что срок содержания лица под стражей не может превышать предельного срока, предусмотренного статьей 109 УПК РФ, для того преступления, в совершении которого задержанное лицо обвиняется, а отмена или изменение меры пресечения производится в соответствии с требованиями ст.110 УПК РФ. Положения статьи 466 УПК РФ не остались без критики со стороны юристов-практиков.
Так, например, по результатам проведенного посредством анкетирования опроса работников районных прокуратур (прокуроров и их заместителей) Санкт-Петербурга установлено, что положения части 1 статьи 466 УПК РФ о дополнительном избрании российским федеральным районным судом по месту задержания лица, числящегося в международном (межгосударственном) розыске меры пресечения в виде заключения под стражу являются для правоприменительной практики «камнем преткновения».
В частности, практикующие прокурорские работники полагают, что эти требования явно надуманны, создают бесполезную бумажную волокиту и отнимают при этом много лишнего времени. При этом, по их мнению, для российской стороны не должно иметь значение, каким именно компетентным должностным лицом иностранного государства - судьей или прокурором в отношении разыскиваемого лица избрана (санкционирована) мера пресечения в виде заключения под стражу, поскольку этот документ об аресте в любом случае должен иметь юридическую силу на территории Российской Федерации.
Необходимость выхода в российский суд (в случаях, предусмотренных частью 1 статьи 466 УПК РФ - т.е. если отсутствует соответствующее решение именно судебного органа иностранного государства, а имеет место, например, санкция прокурора) с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении задержанного в рамках экстрадиционной проверки лица, с последующим вынесением российским судом соответствующего постановления, прокуроры расценивают как ненужное дублирование решения компетентного органа (должностного лица) иностранного государства, в связи с чем, предлагают исключить действующую первую часть из статьи 466 УПК РФ. Подобное мнение, как показывают публикации, имеет место не только в Санкт-Петербурге и потому не может расцениваться как случайное.
Например, А.К. Строгановой, исследующей вопросы экстрадиции в уголовном процессе Российской Федерации, отмечается следующее: «Анализ положений ст.466 УПК РФ позволяет сделать вывод о том, что закрепленный отечественным законодательством порядок избрания меры пресечения не в полной мере соответствует международным договорам Российской Федерации об экстрадиции, согласно которым меру пресечения лицу, выдача которого требуется, избирают компетентные органы того государства, где расследуется уголовное дело, а не государства, у которого запрашивается выдача». Аналогичной позиции, в обоснование замечаний к части 1 статьи 466 УПК РФ, придерживается такой автор, как М.В. Тропин, указывая, что «при подготовке к экстрадиции лица... вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу все международные договоры относят к исключительной компетенции того государства, где расследуется уголовное дело, и ни один международный договор не определяет, что в государстве, где задержан разыскиваемый, он должен вторично арестовываться, причем в отсутствие уголовного дела». В продолжение данной мысли высказывается аналогичное с прокурорскими работниками Санкт-Петербурга мнение о том, что «..представление запрашивающим государством документа о заключении обвиняемого под стражу при задержании лица, объявленного этим государством в международный либо межгосударственный розыск, является достаточным для заключения разыскиваемого лица под стражу в запрашиваемом государстве, и вынесения в запрашиваемом государстве дублирующих постановлений об аресте по международному законодательству не требуется». В завершение указанным автором вносится предложение об изменении содержания статьи 466 УПК РФ: об исключении положения о том, что в РФ избирается мера пресечения по иностранному уголовному делу, и о введении положения о том, что в России применяется или исполняется мера пресечения, избранная ранее компетентным органом иностранного государства, расследующим уголовное дело.
Изложенная позиция представляется ошибочной, поскольку здесь неверным является представление о самой сути ареста лица в рамках проведения экстрадиционной проверки.
Заключение под стражу привычно рассматривается сотрудниками правоохранительных органов исключительно с позиции статьи 108 УПК РФ, применимой к уголовным делам, расследуемым на территории России. Поэтому и высказывается недоумение относительно того, что российский суд вынужден дублировать уже имеющееся решение о заключении под стражу компетентного органа иностранного государства, не располагая при этом даже непосредственно материалами уголовного дела, в связи с которым данная мера пресечения избирается.
Отсюда и происходит основное заблуждение практиков, делающих традиционную привязку избираемой меры пресечения исключительно лишь к факту совершения лицом преступления. Они не учитывают, что при таком положении дел, законодатель явно бы сделал отсылочную норму, указав на необходимость судам руководствоваться при избрании меры пресечения иностранному гражданину (лицу без гражданства) по уголовному делу иностранного государства положениями статьи 108 УПК РФ.
Однако применительно к статье 466 УПК РФ отмечается: «Теперь в данной статье речь идет не только об избрании меры пресечения, но и о применении уже избранной». Таким образом, российский законодатель специально ввел в УПК принципиально новую статью 466, где в части 1 прямо указывается, что вопрос об избрании меры пресечения решается именно в целях обеспечения возможности выдачи лица, т.е. законодателем предполагается, что вопрос об избрании этому лицу меры пресечения в связи с совершенным преступлением, компетентным органом иностранного государства уже решен.
Следовательно, статья 466 УПК РФ представляет собой совершенно иной - новый процессуальный институт и соответственно, предусматривает иные процессуальные основания и порядок его реализации.
Вероятно, поэтому некоторые юристы относятся к данной статье с осторожностью: «Учитывая особенности применения мер уголовно-процессуального принуждения в соответствии с национальным законодательством, необходимо было бы предусмотреть в УПК более четкую регламентацию избрания меры пресечения к лицу, в отношении которого направлен запрос о выдаче для обеспечения возможности выдачи». Вместе с тем, положения статьи представляются достаточно четкими. При избрании задержанному лицу меры пресечения в виде заключения под стражу, в порядке части 1 статьи 466 УПК РФ (т.е. в рамках проведения экстрадиционной проверки), российское государство, в лице его компетентного органа - суда, никаких собственных претензий к задержанному лицу не имеет и заключает его под стражу лишь в целях обеспечения возможности последующего исполнения ходатайства запрашивающей стороны о выдаче указанного лица для уголовного преследования или исполнения приговора, на основании соответствующего международного договора либо принципа взаимности.
С учетом изложенного, представляется, что российской стороне в лице ее компетентных органов (прокуратуры и суда) достаточно лишь утверждение запрашивающей стороны о факте совершения задержанным лицом экстрадиционного преступления. Данное утверждение выражается в тексте ходатайства о выдаче либо, как указывалось выше, в предварительном запросе, где запрашивающей стороной письменно выражается намерение требовать выдачу задержанного лица, а также в предоставленных запрашивающей стороной копиях постановлений о возбуждении уголовного дела и о заключении лица под стражу. В предоставлении же достоверных данных (т.е. всех имеющихся материалов уголовного дела, содержащих протоколы следственных действий, различные постановления, объяснения, справки, ордеры, сопроводительные письма и др.) об обстоятельствах совершения этого преступления на территории иностранного государства, российская сторона не нуждается, т.к. самостоятельно по данному факту предварительное расследование не производит и судебное разбирательство по существу предъявленного обвинения не осуществляет.
Учитывая изложенную выше позицию относительно вопроса избрания задержанным в рамках экстрадиционной проверки лицам меры пресечения в виде заключения под стражу, которой придерживаются и опрошенные работники прокуратуры Санкт-Петербурга, тем более радуют имеющиеся данные о том, что случаи отказов судом в избрании данной меры пресечения в таком регионе, как Санкт-Петербург, носят единичный характер и обусловлены лишь нарушениями, допущенными именно в ходе экстрадиционной проверки (в частности, районными судами Санкт-Петербурга за 2004 год и за истекший период 2005 года было отказано в аресте лишь в четырех случаях, ввиду опоздания с предоставлением необходимых документов). С учетом данной проблемы, обусловленной новизной для российского уголовного процесса института выдачи лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, в целях исключения дальнейшего неверного толкования норм уголовно-процессуального закона юристами-практиками, а равно во избежание возможных ошибок правоприменительной практики, желательно издание более подробного и детализированного научного комментария, как к положениям статьи 466 УПК РФ, так и к остальным статьям главы 54 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
Относительно сроков содержания под стражей лиц в рамках проводимой экстрадиционной проверки, существуют также свои правила, установленные в Международных договорах с участием Российской Федерации, но не в Уголовно-процессуальном кодексе РФ.
Так, на основании Минской конвенции «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам» от 22 января 1993 года, лицо, взятое под стражу в порядке меры пресечения в целях выдачи, может содержаться под стражей в течение месяца. Вместе с тем, конвенция предусматривает, что по ходатайству запрашивающей стороны, для предоставления ею дополнительных сведений, этот срок может быть продлен еще на один месяц (т.е. всего до двух месяцев). В случае непредоставления в установленный срок запрашивающей стороной дополнительных сведений, запрашиваемая сторона обязана освободить задержанное лицо из-под стражи (статьи 58, 61).
Европейской конвенцией «О выдаче» от 13 апреля 1957 года данный вопрос урегулирован иначе, а именно, содержание задержанного лица под стражей не должно превышать 40 дней (статья 16). Вместе с тем, делается весьма неоднозначная оговорка о том, что возможность временного освобождения в любой момент не исключается, однако запрашиваемая сторона принимает любые меры, которые она считает необходимыми, для предотвращения побега разыскиваемого лица.
Данное положение можно прокомментировать как предоставление запрашиваемой стороне возможности продления установленного 40-дневного срока содержания под стражей.
Кроме того, во всех международных договорах о правовой помощи содержится положение о том, что если в процессе рассмотрения запроса о выдаче с прилагаемым пакетом документов, запрашиваемой стороной будет установлено, что полученных от запрашивающей стороны документов недостаточно для принятия решения о выдаче, то по требованию этой запрашиваемой стороны, проводящей экстрадиционную проверку, запрашивающая страна обязана в оговариваемые сроки представить необходимые дополнительные материалы. В Европейской конвенции «О выдаче», например, это положение урегулировано статьей 13, озаглавленной как «Дополнительная информация». В этой связи следует задаться вопросом: не влекут ли за собой в некоторых ситуациях подобные оговариваемые сроки, устанавливаемые для предоставления запрашивающей стороной дополнительной информации, продление сроков содержания запрашиваемых лиц под стражей?
В действующей редакции Уголовно-процессуального кодекса РФ ответ на этот вопрос также отсутствует.
Вместе с тем, как представляется, российскому законодателю было бы достаточно сложно урегулировать в УПК РФ сроки содержания под стражей лиц, задержанных в порядке международного (межгосударственного) розыска в рамках проводимой экстрадиционной проверки. С учетом приведенных выше различных сроков, установленных Европейской и Минской конвенциями, заимствование на национальном уровне опыта международных договоров, с отдачей приоритета тому или иному, было бы весьма проблематичным и в различных ситуациях могло бы повлечь за собой нарушение правил того или иного международного договора с ущемлением в отдельных случаях интересов выдаваемых лиц.
В завершение темы о процедуре экстрадиционной проверки в рамках российского уголовного судопроизводства, представляется необходимым остановиться на таком понятии, как «Упрощенная процедура выдачи» или «Добровольная выдача».
Теоретически, применительно к упрощенной процедуре выдачи указывается: «Запрашиваемое государство, если это не запрещено его законодательством, может разрешить выдачу по получению просьбы о временном аресте или условии, что лицо, в отношении которого поступила просьба, ясно выражает свое согласие в компетентном органе». В настоящее время положение о добровольной выдаче лица для уголовного преследования или исполнения приговора не содержится ни в Уголовно-процессуальном кодексе РФ и ни в одном международном договоре РФ. Однако некоторые авторы полагают, что «как внутригосударственное законодательство, так и международно-правовые акты должны предусматривать применение упрощенной процедуры экстрадиции,...если лицо соглашается с экстрадицией», - при этом оговаривается, что внутригосударственное законодательство должно - «отражать добровольность согласия на выдачу, а также использование выдаваемым лицом помощи адвоката в процессе выражения своего согласия на выдачу». С одной стороны, применение добровольной или упрощенной выдачи было бы удобным, поскольку существенно сократило бы как объем деятельности компетентных должностных лиц в связи с проведением экстрадиционной проверки, так и сроки выдачи лица, или же, как полагает А.И. Бойцов, способствовало бы устранению «бюрократических препон на пути реализации экстрадиционных отношений». С другой стороны, как представляется, введение и широкое распространение упрощенной процедуры выдачи на основания добровольного согласия выдаваемого лица, может повлечь за собой определенные злоупотребления и множественные нарушения прав выдаваемых. В частности, «для выданного таким путем лица последствием является лишение его права на обжалование акта передачи», тем более что процедура добровольной выдачи «состоит лишь из акта передачи лица государству для осуществления уголовного преследования, по инициативе выдаваемого, без всяких условий». Кроме того, применение термина «добровольная выдача», на мой взгляд, противоречит самой сути института выдачи лица, поскольку, как совершенно верно отмечено, «...на лице, совершившем преступление при наличии определенных условий, лежит обязанность быть выданным... выдача является принудительной акцией». Поэтому, как представляется, применение именно добровольной выдачи, то есть упрощенной процедуры выдачи при условии волеизъявления либо свободного согласия на то выдаваемого лица, не должно иметь место в российском уголовном судопроизводстве.
Вместе с тем, преследуя интересы правоприменительной практики, по мнению автора настоящего исследования, в рамках российского уголовного судопроизводства можно было бы предусмотреть одно исключение из общего правила, а именно, рассмотреть единственно возможный вариант применения упрощенной процедуры выдачи, в связи с осуществлением повторной выдачи лица - когда ранее (впервые) выданное лицо смогло уклониться от уголовного преследования или отбывания наказания в стране, куда оно было выдано, и добровольно вернулось в пределы выдавшей его страны (на территорию РФ).
Подобная позиция обусловлена тем, что в случае повторной выдачи, учитывая относительно непродолжительный разрыв во времени с первоначальной выдачей, предоставление запрашивающей стороной всего комплекса документов, необходимых в случае первоначального обращения, действительно можно было бы расценить как нецелесообразное. При этом решение о повторной выдаче не должно иметь никакой причинно-следственной связи с согласием либо несогласием выдаваемого лица. Соответственно, лицо, в отношении которого принято решение о повторной выдаче, не должно лишаться и права обжалования данного решения в суд.
На основании изложенного, а также с учетом того обстоятельства, что в Уголовно-процессуальном кодексе Российского Федерации отсутствует понятие повторной выдачи, законодателю можно было бы предложить дополнить главу 54 УПК РФ, например, статьей 462-1, которую изложить следующим образом:
Статья 462-1 УПК РФ. Повторная выдача лица, находящегося на территории Российской Федерации.
1. Если лицо, ранее выданное Российской Федерацией, самовольно возвратится на ее территорию, уклонившись от уголовного преследования или исп